21 [августа].
Богородск. Покров.
22 [августа].
Владимир. Вязники. Иллюминация. Гостиница. Приказные.
23 [августа].
Красный. Шоссе. Утро. Туман. Болото. Нижний. Ярмарка. Ока. Походили по рядам. Вечером в театр.
Театр. Театр в Нижнем некрасив снаружи, а внутри — еще некрасивее. Это — балаган, сколоченный из досок. Внутри выкрашен белой краской. Ложи неопрятны, ничем не обиты; кресла разнокалиберные. С боков дует, снизу дует; надобно было сидеть в шубе и теплых галошах. Оркестр состоит из 15 музыкантов (5 скрипок, виолончель, бас, остальные — духовые). Струнный оркестр очень недурен, но с духовым находится во вражде, весьма ощутительной. Начало (представления) назначено в 8 часов, мы приехали за 10 минут и зябли до 9 часов с половиной. Я ходил в кондитерскую, устроенную в театре, спросил чашку кофе; мне отвечали: «У нас кофею нет-c, некогда варить, да и не требуется». — А что же у вас есть? — «Водка, вины и больше ничего».
Ждали-ждали, что-то будет? Судя по началу, хорошего ожидать было трудно. Дрожа от холода и долгого ожиданья, я собирался разругать наповал театр, актеров, современное состояние драматического искусства на ярмарке, в России, во всем свете, разругать публику, ярмарку, Россию. Наконец, после долгих ожиданий, занавес подымается и взорам нашим открываются дрянные, засаленные декорации. Но декорации можно было извинить тем, что они представляли комнату парижского повесы в 6-м этаже (играли «Ма-газинщицу»), и если были не совсем опрятны, то по крайней мере верны. Является Трусов (в роли кофейного служителя), и первый выход его начинает мирить меня с ярмаркой. Развязность, знание сцены, хороший голос, приятная наружность — да это хоть бы и в Москве! Вообще его игра похожа на игру Самарина в водевилях. Потом Линская и Самойлов совершенно очаровали меня. Водевиль был разыгран превосходно. Такого актера, как Самойлов, я не видывал, и амплуа его у нас на сцене не занято. Роль ветреного, веселого француза он сыграл удивительно верно. Это — порождение хорошего петербургского французского театра. Линская тоже модистку простенькую, доверчивую и притом немножко капризную сыграла превосходно. Некоторые сцены были сыграны поразительно, а именно — когда она его завивает и когда он за ширмами одевается, а она бренчит на гитаре.
Потом м. в. «Хороша и дурна». Роль Падчерицына играл Живокини. Про Живокини и про этот водевиль говорено так много, что больше говорить нечего. Емельяна играл Соколов несравненно лучше Бантышева: верность, какое-то уныние, глаза совершенно закрыты, не видит никого, стоит спустя руки. Потом Майорова, девочка молоденькая — играла недурно, но без развязности и одушевления. Прочие не портили.
П. С. В. и Т. Ср. мы не смотрели, оттого что было поздно и холодно.
Ярмарка. Ярмарка — зрелище поразительное, если смотреть издали или если проехать по ней раза три; но как только станете входить в подробности, очарование исчезнет, и, кроме огромности, костюмов и лиц, ничего не увидите. Ряды — однообразие, исключая китайской линии, сопора и дома губернатора, под домом — галлерея. Еще та часть, где ряды, довольно хороша, но другая, за прудом, ужасна, балаганы, трактиры — грязь.
Разнообразие. Опрятные немцы. Русские. Татары. Персияне.
Типы: татарин, слепой, семинарист, персияне.
Город. С мосту направо — новые строения, посреди горы — Благовещенский монастырь, налево большая улица — Рождественская — начинается гостиницей Вях[ирева], напротив — гостиница Бубнова, потом пойдут гостиницы. Церковь Рождества великолепная (виноградные колонны), построена Строгановым. За церковью — дом градского головы, аристократический. Потом — гостиный двор из двух больших корпусов, гостиницы, рынок. — Нижний базар. Гора, собор четыреугольный с маленькими главками, дом губернатора, арсенал, присутственные места, казармы, монумент Минину в жалком состоянии [2 слова нрзбр.], потом выезжаю в ворота и открывается город: правильная] площадь, на ней две церкви, обнесенные решеткою, гостиницы, гимназия, почтамт и пять улиц. 1-я, с левой стороны, идет на верхнюю набережную, на ней замечательное строение — семинария 93 окон. Выхожу на набережную — и открывается Волга, песок и низкий берег, на сколько глаз хватит, города, села, озера. 2-я улица с площади, между гостиницами и гимназией, Тихоновская, ведет в Казанскую заставу; тут замечательные строения — уездное училище, архиерейский дом с огромным садом и развалившийся деревянный театр. 3-я улица начинается с площади между гимназией и почтамтом и ведет к острогу; замечательное здание — институт: 37 окон на улицу. 4-я между почтамтом и гостиным двором; кроме гостиного двора, ничего нет замечательного. 5-я, Покровская, чище, шире, длиннее других улиц: кондитерских 2, библиотека для чтения, дворянское собрание похоже на наше зало. 6-я — спуск у стены Кремля, который выходит на Рождественскую улицу между двумя корпусами гостиного двора.