Аннотация:
В детстве верилось: если идти за человеком след в след — узнаешь, о чём он думает и что чувствует. То есть, можно понять его. И чего проще читая стихи, прозу человека, видеть следы идущего и определить — по дороге ли тебе с ним? Не то со стихами Юрия Бекишева, талантливейшего российского поэта. Навряд ли удастся попасть сразу след в след, но и попасть не значит совпасть, потому что на его дорогах «образ — лишь предлог к прогулке дальней без путей-дорог». Рецензия опубликована в костромской областной газете «Северная правда»
В костромской прессе не раз писали о сложности поэзии Юрия Бекишева. Возможно, она сложна для восприятия. Но внесём ясность в это допущение: при чтении со скоростью кавалерийского наскока, как многие и привыкли просматривать новые книжки стихов.
Читателю же, который душевно потрудится, стихи Бекишева открывают себя. Хотя, может быть, не с первого прочтения. Но пристально вглядывание в его стихи — наслаждение и праздник. Слова в стихотворном ряду стоят так, что между ними, как в горах, воздух, напоенный кислородом. Радуешься открывающимся далям…
Для подлинного поэта звуковой строй стихотворения, интонационная фигура, ассоциативное поле, создаваемое образом, словарь, синтаксис — не только вопросы литературной техники. Для него всё это имеет отношение к мировой гармонии. Поэтому читать вслух стихи Бекишева ф и з и ч е с к и приятно. Магические извороты и перепады речи, когда она «чем невнятней, тем заветней», доступны поэту как человеку, способному воспринимать чужую речь так:
… лишь в разговоре двух абреков
Слов бирюза струилась с уст.
Они стояли под окном,
пересыпая гравий в горле,
столь полный дикой горной воли,
что, будь он втоптан в глинозём,
взрасти мог купами магнолий.
Волшебный порядок слов характерен как для великой прозы, так и для великой поэзии.
Поэтическая речь во все времена как создаётся, так и девальвируется. Во многих стихотворениях, вполне профессиональных, это происходит из-за открытой публицистичности… В иных — от недостатка опыта, культуры, воображения, формы, мысли, истины, свидетельства чувств или их золотого остатка, не поддающегося осмыслению, наконец, Божьей искры!
В стихах Юрия Вениаминовича есть ВСЁ. Лирика его возвращает нам поэзию как субстанцию, показывает, что, собственно, может поэтическое слово.
Костромская пресса отмечала неоспоримую необычность его поэзии. Совершенно справедливо. В разноголосом, но всё же хоре поэтов, живущих в провинции и пишущих о ней, чувствующих её, по большому счёту, одинаково, голос его совершенно отдельный. Он не провинциал и в самом лучшем смысле этого слова. Его поэтический мир разомкнут на разные культурные эпохи. Как знаток и истинный ценитель их, он «подсказывает»:
«Культурные слои — как старые обои: пером царапнешь — вспыхнет голубое». Тонкость понимания мира, интуиция и поэтический дар позволяют не повторять, а расшифровывать их. Созданное им в книге «Золотые сны» единое культурное пространство — Эпирское царство, куда «птицы влетают сквозь иконостас» Ильинской церкви, это та планетарная культурная среда, с которой сообщается поэт. И родная провинция открывается читателю как впервые увиденная:
Рыжим сирийцем сидит Гавриил
Подбоченясь
На византийском
Заволжском холму.
И впрямь византийский этот десятки раз виденный холм, на котором стоит Ильинская церковь в Костроме. А вот поди ж ты, в голову не приходило…
Юрий видит мир торжественный и триумфальный, сложный, красивый, а порой по-домашнему уютный, теплый, где всё равно — звезда или корыто — всё поэзия.
ВЕЧЕР
Дверь в дом осталась приоткрыта —
оттуда света полоса,
смех детский, взрослых голоса…
Газета на крыльце забыта,
и окна все плющом обвиты…
Через каких-то полчаса
звезда чиркнёт о край корыта,
и брызнет по траве роса,
метнётся через двор лиса,
и, как подвода с первым житом,
луна объедет небеса.
Лирика так устроена, что личность поэта сквозит через написанное им, вызывая сочувствие и интерес. Какое выражение лица у поэта, когда он смотрит на мир? Перечитывая трагические стихи Бекишева, не забудем, что корни поэзии в сакральном, а оно страшно и трагично. Отрицать трагедию невозможно, это значило бы отрицать мир, пронизанный ею насквозь. Но выражение лица!.. Оно светоносно. Поневоле думаешь, как много теряет человек, как мучается, когда не понимает, как устроен мир и как к нему относиться.
И каждый раз, как будто бы впервые
оплакивать ушедшего живые
не умеют — плачут, речь теряя вдруг,
не ведая, что есть миры иные…
Глядят — не видят ничего, слепые
глаза у них…
И поэт, и философ, за чьей «спиною тень множество пространств пересекает», думая о неизбежном, благодарно восклицает: «Явившись в час волшебный дня, ты видел всё! И что ещё?»
Думается, что будущие исследователи творчества поэта, а, может быть, и костромские школьники на уроках краеведения или литературы будут писать сочинения на темы: «Родная провинция в произведениях Юрия Бекишева», «Эстетическая полноценность и этическая выверенность поэзии Ю. Бекишева» и не забудут при этом процитировать строчки о тех, кто «жизнь принимает как надел и за рукав не теребит», о том, что «вечной памяти нет, если нету обыкновенной»… А ещё будет тема «Опровержение утверждения Бродского о том, что поэзия всегда на что-то жалуется», и опять не забудут процитировать: «Ибо нищий, запущенный сад ждёт не жалоб, а исповедь сердца». И вообще тема сада в поэзии Юрия…
Так и бывает — сам пейзаж
судьбой над бытием витает,
и сад из детства, словно страж,
сады души оберегает.
Кто-то напишет о «Планетарной культурной среде как части мировоззрения поэта» или о «Воле к благодати как основном мотиве творчества».
И ещё остаётся сказать…
не сказать!
И еще остаётся,
что невольней, чем эта слеза,
волей в ком-то потом отольётся
Данная рецензия не претендует на такую исчерпывающую полноту, это — прерогатива монографии, которой творчество костромского поэта Юрия Бекишева заслуживает. Моя задача сказать, что в Костроме живёт один из талантливейших поэтов России, а Россия об этом не знает. В 1990-м вышла в Ярославле его книга лирики «Соседние миры», в 1998-м, в Костроме «Сны золотые» тиражом 1000 экземпляров — к 50-летию поэта. Ныне на дворе — 2009-й. Будет ли третья книга? Она написана. Да только есть поэты, которые писать — пишут, а издавать, выставлять себя — не их забота… Нет у них к этому ни средств, ни призвания.
Рецензия опубликована в областной газете «Северная правда» в 1998 году, в этом варианте изменена концовка.
Арямнова Вера