Доступность фотосъемки привела сегодня к перепроизводству снимков, инфляция, в свою очередь, привела к девальвации. Мы, в большинстве своем, перестали ценить качество, авторство снимка. Так, знаменитый портрет А.А. Григорова «с палочкой» существует, как будто он был всегда, появился сам собой. Но именно к нему мы обращаемся чаще всего, используем всякий раз, когда нужно проиллюстрировать статью или рассказ.
В этом снимке ничто не выдает умысел, постановку: обычная домашняя одежда, на колене хорошо различимо застарелое пятно, штаны заправлены в валенки, — дома не жарко, на голове – вязаная крючком шапочка. Нет ничего нарочитого и в фоне: на полках шкафа навалены в «рабочем беспорядке» книги, папки, карточки и прочие атрибуты кропотливой работы исследователя.
На фоне черного свитера хорошо прочитывается ось снимка – палка, символ старости, немощи, – и одновременно твердости. На ней Александр Александрович скрестил обе руки, на них утвердил подбородок: тело немощно, дух бодр.
И все же самое главное, что приковывает внимание сразу, — это взгляд. Он направлен в сторону фотографа (и зрителя), но на самом деле немного выше. Создается ощущение, что этот пожилой человек привычно и естественно задумался. Но это не взгляд «внутрь души», он направлен вовне, загадкой остается лишь – куда, в прошлое или в будущее. В любом случае — за грань того мира, в котором суетится вокруг него фотограф. Именно этот переход от значения к смыслу и приковывает наше внимание.
Фотография была сделана в декабре 1988 года. Ученица А.А. Григорова, Т.В. Войтюк, привела в его полуподвальную квартиру фотографа-любителя и исследователя истории костромской фотографии, Андрея Анохина. Она вспоминает, что Андрей сам выбрал полки с папками в качестве фона, снял довольно много кадров, из которых выбрал потом несколько самых удачных. В письме, адресованном автору этой публикации, Т.В. Войтюк-Йенсен вспоминает: «Андрей смотрел старые открытки и фотографии у Сан Саныча. Говорили о старых временах. Он попросил Сан Саныча сесть у рабочего стола. Собственно этот шкаф, из которого выдвигалась доска, и был рабочим столом Сан Саныча. Другого не было. В комнате стоял еще большой квадратный стол, но на нем он только раскладывал папки, если кто-то к нему приходил. Здесь же пили чай, если было много гостей.
Он почти всегда ходил в этой вязаной шапочке. Ее связала Мария Григорьевна. В холодное время, поздней осенью, зимой и по ранней весне он всегда ходил в валенках. Эти теплые штаны с многочисленными заплатами, я помню, были на нем всегда, Разве что летом он был в клетчатой рубашке и легких брюках
Руки его всегда меня поражали. Очень красивые: тонкие, длинные, породистые, да именно так, породистые. Я иногда думала, как он работал в лагере с такими руками? Они сохранили свою красоту. Это длинное с тонкими чертами лицо выдавало в нем породу. Оно было часто как бы немного отрешенным, но всегда преображалось, когда он начинал рассказывать свои фантастические истории о героях, подлецах, об архивных находках и прочем».
А.А. Григорову, потомку старинного дворянского рода, не привелось жить в эпоху создания семейных потретных галерей, и все же на его пути, на наше счастье, оказался настоящий художник.
Собственно, учился Андрей Александрович Анохин (1951-2007) в технологическом институте, работал на инженерных должностях. Но именно он, инженер Северо-Западного специализированного монтажно-наладочного управления, в 1986 г. выступил в качестве консультанта и соавтора при строительстве выставки «Кострома в старых фотографиях» в церкви Спаса в рядах, предоставленной Костромскому музею-заповеднику.
К этому времени уже более десяти лет он занимался коллекционированием и изучением открыток, преимущественно выбирая виды Костромы и Костромской губернии. В начале 1980-х, по его собственным словам, «к теме “костромская открытка” прибавилась еще одна – “История фотографического дела в Костромской губернии”. Тема, подсказанная и сформулированная искусствоведом В.Я. Игнатьевым». Именно В.Я. Игнатьев и посоветовал сотруднику музея В.Г. Ковшикову, которому поручили строительство фотографической выставки, обратиться к Андрею Анохину за помощью.
Выставка получилась очень значимой. Едва ли не впервые после долгих советских десятилетий, когда о прошлом города можно было вспоминать только тайком, в самой значимой части города были показаны замечательные фотографии с видами другой, ушедшей Костромы. Торжественные панорамы, в центре – потрясающий вид соборов над Волгой, снимки, запечатлевшие трогательные моменты повседневной жизни костромичей, имели широкий общественный резонанс. А. Анохин оказался в самой гуще интеллектуальной борьбы того времени, — борьбы за память о прошлом, и его роль знатока старой Костромы в этих сражениях была заметной.
В городе стали выходить «Костромские ведомости», на страницах которых увидели свет его многочисленные этюды о прошлом города и его фотографах. Статьи поражали не только знанием подробностей, вниманием к деталям повседневной жизни, но и особым языком, несколько стилизованным «под старину». В 1991 г., вышел альбом «Губернский город глазами костромских фотографов», концепция которого принадлежала А. Анохину. Им же были предоставлены и старинные фотографии. Поступил заказ от московского издательства на книгу о костромских фотографах, но финансовые катаклизмы тех лет поставили крест на этом замысле.
Между тем работа над рукописью была начата. Внимательный взгляд историка фотографии (сам Андрей предпочитал название «светопись») отмечал этапы развития. Вот начало, 1860-е гг., костромское фотоателье А.Ф. Шмидта : «Состояние портретируемых было задано атмосферой ателье и исполнителем действа – фотографом. Люди предстают в напряжённых позах, с равнодушными лицами, отсутствующим взглядом. Неестественность – общий недостаток всех изображений. На бледных шмидтовских снимках фоном служат гладкие материи или специальные рисованные картины с изображением частей комнат, балконов, колоннад…
Вины самих светописцев в том не было. Причин, которые делали невозможным создание образцовых портретных и жанровых картин, имелось достаточно. Одна из них – работа мокрым коллоидным способом. В трудное положение ставило их и отсутствие достаточно чувствительных материалов, позволяющих производить моментальные съёмки, малые возможности в создании необходимого освещения».
Вершиной портретной светописи стали, по мнению историка, фотопортреты-образы, «художественные типы». Историю одного из них, выполненного галичским фотографом М.М. Смодором, А. Анохин реконструировал: «Редкой удачей, почти “произведением” считал Смодор портрет сестры милосердия, который назвал “Война”. В военное время 1915 года санитарные эшелоны в Галиче были привычным делом. Сестра милосердия из такого поезда и посетила однажды павильон фотографа. Усталое, трагическое лицо ещё молодой женщины несло четкую печать ужаса свалившихся на Россию бедствий.
Очень скоро, к вечеру того же дня, он вручил ей обычные фотографии, для себя же приготовил этот вариант: отсек все лишнее, сосредоточил внимание на глазах, превратив павильонный портрет в художественное произведение».
Собственно, так увидеть и понять фотографов мог только человек, который знает о процессе получения фотопортрета не понаслышке. В четвертом классе Андрей начал снимать фотоаппаратом, позаимствованным у двоюродного брата Феликса. В седьмом получил в подарок собственный, «Смена-М». С этого началось увлечение фотографией, которое он сохранил до конца жизни. Работа со старыми фотографиями стала хорошей школой, о чем и свидетельствует фотопортрет А.А. Григорова.
Опубликовано: Сизинцева Л. Из истории одной фотографии. Андрей Анохин // XVII Григоровские чтения : сборник докладов / ГУ «Государственный архив Костромской области»; Костромское историко-родословное об-во им. А.А. Григорова. – Кострома : ГАКО, 2010. – С.35-37.