Рождественский гусь
Стоит бабуся на пороге,
гусей скликает: «Тега, тега!»
А над землею хлопья снега,
и птичий пух по всей дороге.
А теги хлопают крылами
и тянут шеи, вереницей
летя над белыми домами
курортного поселка Ницца.
Конечно, это птицам снится…
И не прогляден Брег Лазурный
с моста у Теткиша льдяного,
в мазутных лунках вдоль лагуны,
с отстойником, как кратер лунный,
у водослива жестяного!
Бабуся думает без грусти:
«Аи, верно, где ж зимуют гуси?»
Забот душа ее полна:
«Из Винницы, из заграницы
Сын едет с внуком да жена…
Соседи тож родные лица,
и надо всем опохмелиться,
дык хватит ли еще вина?
И без гуся не обойтицца…»
Где-то в древних заводях болот,
в толщах недр и руд напластованьях,
в темных снах сознания живет
огнь, рожденный в дальних мирозданьях.
Так охватит путника тоска,
ледяная смертная обида,
что стекает струйкою песка
в мрак ночной хвостатый след болида,
что творятся дивные дела
без его участия и воли,
что судьбина в дебри завела,
а в груди ни легкости, ни воли.
Каждый миг — на выдох или вдох__
от страны, как от осенней рощи,
отлетает огненный сполох
славы златой, среброкрылой мощи.
Байку Бредбери припомнил с мотыльком…
И пошел тяжелыми шагами
втаптывая в землю каблуком
множество галактик под ногами