Галактион Табидзе
довин-довли
Так пером блаженно водит
Ангел третьего завета,
Ибо женщина выходит
На дворцовый лед паркета.
Прочь отброшено введенье
Книги путаной и странной
Ради этого мгновенья
Красоты обетованной!
Дай блаженному грузину
Опрокинуть возле трона
Всю цветочную корзину
Золотого Трианона!
Это грезилось в картинных
Галереях сей столицы,
В глубине зеркал старинных
Собиралось по крупице…
Боже мой, какая мука,
Блажь какая и блаженство —
Изваять — увы — из звука
Вас, о Ваше Совершенство!
Неустанно, неустанно
Возношу хвалы Кипрнде.
Как версальские фонтаны
Подражают Вам — смотрите!
Довин-довли…
Дева, дева,
Поглядите-ка налево…
Над грядой дубов и пиний,
Над дорожкой райской, синей —
Полуночный ветер горный,
Исоиня-седой и черный —
Конь летит — по коже иней —
Гость незваный, призрак вздорный..
И к чему такая спешность?
О, зажмурьтесь, Ваша Нежность!
Это слезы? Не годится —
И давайте «Довин-Довли»
Я спою Вам — я ведь птица —
Не люблю я птицеловли!
Довин-довли, довин-довли!
1919
* * *
Вино туманно-голубое,
Шопена гордая молитва,
Колеблемая над резьбою
Чернофигурного пюпитра.
Пока мятутся
Паганини
Неистовые заклинанья,
Стоят — листа не проронили —
Осинники над Алаэанью,
Порыв мятежный и высокий
Равнине той себя вверяет,
И шелестение осоки
Все страсти умиротворяет.
Отчизна песни не отвергнет,
А слезы непроизносимы.
Как пламя, вспыхивая, меркнет
В ресницах Алазани синей!
1919
МОЛИТВЫ РАДИ
Облако
Пролетает,
Будто сорванный парус.
Горный кряж — изваяние
Ветра-и-корабля.
Я заклинаю Хаос: — Цминда арс! Цминда арс!*
Цминда арс Хаоси!
Вечереет земля,
Имени твоему
Отзывается строго и слитно.
Розы жертвенные разбросаны — как мерцанье долин.
На вершинах мятежных
Почиет моя молитва.
Я твой гений,
О Хаос:
Я форма.
Я твой властелин.
1919
………………………………………………………..
* Ц м и н д а а р с Х а о с и ! — Ц м и н д а а р е Х а о с и ! — Свят, свят, Хаос! (Груз.).
ТБИЛИСИ
Глициния. Лестница витая.
Осыпавшаяся листва.
Чеканная и золотая,
Лежит воздушно — как слова.
Над городом простерта
слабо
Мерцающая пелена,
И ранних сумерек баллада —
Тому причина и вина.
Их бледнорозовоянтарный
Меня тревожит колорит
И больше, чем пожар Верхарна,
Воображенью говорит.
Предгорья — караван печальный.
Бредет обитель Саване
Вослед сутулой Арсенальной
Неведомо куда,
вовне.
Страшись метафор, как навета!
Стояли обе — а потом —
Одни водовороты света
На месте ровном и пустом.
Открылся берег протяженный —
Раскат на северо-восток,
И сумрак сизый, свет тяжелый
На краски города налег.
И ты — единственная милость
Как я тебя уберегу? —
Мне на мгновение явилась
Седая — в пепле и в снегу*
Разлад, погибель и сиротство..,
Не надо!
Боже, ослепи…
Прости…
Дай — видеть
и бороться!
Благослови и укрепи…
Мтацминды остов.
Небосвода
Свет уходящий — и туда
Ведут ступени эшафота,
Как пишут эти господа.
Не поведут их на закланье,
И Час Судьбы они проспят —
Но взыскан прежде
и заране,
Пророчествующий распят!
А непосильный крест разлада
Давно и строго утвержден.
Постой, постой, моя баллада?
Не спит мой город,
верит он..,
1920
ЧАША ПЛЕМЕНИ
Водоросли, колеблемые
Музыкой бездыханной, —
Так движения медленны
У плясуний странной.
В голубоватом ладане —
Призрачная — плыла…
Дайте — вина и пламени
Чашу выпью дотла!
За тебя — за погибшую!
Помни — тебе пою
Песню эту охрипшую,
Славу — и литию!
Пусть над бездною высится
Гений — судьба моя…
За тебя, ненавистница
Сонного бытия…
Складки ветра и пламени
Обрывая, клубя,
На обрыве, на камени
Утверждаю тебя.
1927
НАДПИСЬ НА КНИГЕ «МАНОН ЛЕСКО »
И я окружен глубиной безначальной,
Где сон проступает сквозь сон —
Как повесть иная — сквозь этот печальный
Роман де Грие и Манон.
Столетья летят! На обложке шедевра —•
Нежданный его эпилог —
Тревожные ритмы Парижа и Эвра,
Затянутый узел дорог,
Фиакры, наемные головорезы,
Дуэль, вероломство, тюрьма…
И рушится вся богословская теза,
И логика сходит с ума.
А бедствий причина — ясна и невинна!
И праведен тот, кто влюблен.
О бедный закон! О печальный старинный
Роман де Грие и Манон…
Осенняя стужа, влюбленные в роще,
И час их неверен и скор,
И страшно маячит им Гревская площадь —
Толпа и позорный костер.
Но петли уловок и тропы запрета
Уже разрешила, прошла —
Как луч отлетевший — мгновенная эта,
Певучая эта стрела…
Утрата — и ужас. И ропот на бога.
И старый аббат поражен —
И рвется — и длится — темно, одиноко
Роман де Грие и Манон.
1939